Читать книгу "Будущее без работы. Технология, автоматизация и стоит ли их бояться - Даниэль Сасскинд"

машин, и технический прогресс приведет к повышению спроса на людей, способных их выполнять. Однако, как и в мифе о Тантале, эта востребованная работа, вероятно, будет недоступна многим людям.

«Фрикции», или трения, на рынке труда мешают работникам свободно менять сферу деятельности (если представить экономику как большую машину, то это можно сравнить с ситуацией, когда песок, попавший в колеса, нарушил плавный ход движения). Сегодня уже есть места, где это происходит. Возьмем, к примеру, мужчин трудоспособного возраста в США. Со Второй мировой войны их участие на рынке труда резко сократилось: каждый шестой теперь оказался без работы, что более чем в два раза превышает показатель 1940 года[332]. Что же с ними случилось? Самый убедительный ответ заключается в том, что эти люди столкнулись с фрикционной технологической безработицей. В прошлом многие из них нашли бы хорошо оплачиваемую работу в промышленности. Однако технический прогресс означает, что этот сектор больше не обеспечивает людей достаточным количеством рабочих мест: в 1950-м в промышленности работал примерно каждый третий американец, тогда как сегодня в ней занято менее 10 %[333]. По мере того как экономика США менялась и росла – с 1950 года она увеличилась примерно в четыре раза, – в других секторах возникло множество новых рабочих мест, но, что особенно важно, для многих из вытесненных людей они по целому ряду причин оказались недоступны[334].

В ближайшее десятилетие это, вероятно, произойдет и с другими категориями работников. Подобно вытесненным промышленным рабочим, они тоже окажутся в ловушке в определенных нишах рынка труда и не смогут занять имеющиеся места в других отраслях. Для этого есть три различные причины, три различных типа трений: несоответствие навыков, места проживания и личные несоответствия.

Несоответствие навыков

Как мы уже видели, во многих развитых странах в последние годы наблюдается все бо́льшая поляризация рынка труда. Сейчас стало больше как высокооплачиваемой, высококвалифицированной работы, так и низкооплачиваемой и низкоквалифицированной, но сократилось количество хорошо оплачиваемых рабочих мест посередине, которые традиционно позволяли многим людям причислять себя к среднему классу. Если пример США сколько-нибудь показателен, то факты намекают, что это размывание, скорее всего, будет продолжаться[335]. И отсюда вытекает первая причина возможной фрикционной технологической безработицы: достичь вершины становится все труднее.

В прошлом можно было оседлать последовательные волны технического прогресса на рынке труда. Несколько сотен лет назад бывшие крестьяне, вытесненные машинами из традиционного труда в сельском хозяйстве, относительно легко переходили к работе в промышленности. Переход от крестьянских хозяйств к фабрикам означал, что труд изменился, но новые навыки, необходимые для него, были легко достижимы, поскольку речь по-прежнему шла о ручном труде. По мере того как промышленная революция набирала обороты, машины становились всё сложнее, производственные процессы – изощреннее, а фабрики – крупнее. Возрос спрос на образованных «синих воротничков» – инженеров, машинистов, электриков – и «белых воротничков», управляющих организациями и предоставляющих профессиональные услуги. Работникам, желавшим двигаться вверх по карьерной лестнице, этот переход от ручного труда к умственному давался труднее. Как отмечает Райан Авент, старший редактор журнала Economist, в начале XIX века к этому мало кто был готов: «Большинство людей не умели ни читать, ни писать»[336]. Тем не менее многие люди все еще могли научиться необходимым навыкам. Многим помогло подняться массовое образование, повсеместно внедрявшееся в конце XIX – начале XX века.

В течение XX века уровень квалификации продолжал расти во всем мире, поскольку люди пытались вскарабкаться на более высокооплачиваемые должности. Экономисты метафорически рассуждали о гонке между рабочими и технологиями, подразумевая, что люди просто должны научиться правильным навыкам, чтобы не отставать[337]. Но сегодня эта гонка – не такая простая задача для тех, кто хочет в ней поучаствовать.

Во-первых, многие в этой гонке уже бегут на пределе своих возможностей. Во всем мире доля людей, получающих хорошее образование, перестала расти. Как отмечает Авент, очень трудно добиться того, чтобы более 90 % людей заканчивали среднюю школу или более 50 % получали университетский диплом[338]. Исследования ОЭСР выявили аналогичное прекращение повышения квалификации работников. «Большинство стран мира работают над повышением уровня образования и квалификации своего населения, – говорится в докладе организации. – Однако из имеющихся данных о квалификации взрослых в странах ОЭСР за последние два десятилетия нельзя сделать вывод, что благодаря улучшению образования в прошлом доля работников с более высоким уровнем квалификации увеличилась»[339].

В то же время вести эту гонку с технологиями будет все труднее, ведь они набирают темп. Умения писать и считать уже недостаточно, чтобы не отставать, как это было в начале XX века, когда рабочие начали перебираться из фабрик в офисы. Требуется все более высокая квалификация. Примечательно, что если работники с высшим образованием зарабатывали больше тех, у кого было только среднее образование, то зарплаты получивших послевузовскую квалификацию росли гораздо быстрее, как показано на графике 2.3[340].

Ускоряющийся темп гонки отчасти объясняет, почему вся Кремниевая долина решительно осудила меры по контролю над иммиграцией, введенные Дональдом Трампом. В рамках своей политики «Америка превыше всего» Трамп пообещал ограничить число рабочих виз H-1B для специалистов, которые позволяют примерно 85 тысячам иностранцев ежегодно въезжать в Соединенные Штаты, часто для работы в IT-компаниях. Эти визы помогают компаниям Кремниевой долины удовлетворять спрос на высококвалифицированные кадры, привлекая иностранцев. Идея заключается в том, что американцы не всегда справляются с этой работой и компании обращаются за визами только тогда, когда не могут найти квалифицированных специалистов в США[341]. Такое утверждение вызывает некоторые подозрения; критики говорят, что компании фактически используют эти визы для найма иностранных рабочих, которым можно меньше платить[342]. Тем не менее, по некоторым оценкам, в мире есть только 22 тысячи исследователей с кандидатской степенью, способных работать на передовой ИИ, и лишь половина из них живут в США – большая доля, но все же число возможных работников сравнительно невелико, если учесть важность сектора[343].

Личное несоответствие

Неизбежная альтернатива для тех, кто не может получить высокооплачиваемую, высококвалифицированную работу, – переход на менее квалифицированную или низкооплачиваемую. Такова, по-видимому, судьба менее образованных рабочих в США: по словам Дэвида Отора, на рынке труда они движутся «вверх все меньше и меньше»[344].

График 6.1. Интенсивность когнитивных задач рабочих мест, занятых выпускниками вузов

Поразительно, что за последние полтора десятилетия многие хорошо образованные люди, стремившиеся достичь вершин рынка труда, не добились успеха и были вынуждены перейти на работу, для которой они слишком квалифицированы. Например, в 1950–1960-е